Книга Как до Жирафа 2. Сафари на невесту  - Маргарита Ардо

Гордый, несмотря на фингал под глазом. Вывалянный в пыли костюм, съехавший набок галстук, жёванные кем-то, облепленные шерстинками брюки и стойкий запах барана. Мой царевич внезапно стал строг и серьёзен. Истинный царевич. Даже больше – царь! Бабуля подняла на него большие карие глаза. В них висел знак вопроса и бешеная смесь гнева, одобрения, возмущения, вызова, снисхождения и чего-то ещё, что не очень поддалось моей расшифровке… Бабушка Алико была ниже Андрюши на голову, но умудрялась смотреть на него не снизу вверх, а наоборот. Будто в перископ. И если от моей верхней ноты на опоре рушились скалы, то от подобного взгляда должны были бы каменеть великаны и осыпаться пеплом к её ногам. Но Андрюша не окаменел. Он посмотрел на неё точно так же!

Два царя на меня одну – не много ли? Моё сердце испуганно замерло. Неужели сейчас поругаются?!

Ветер с гор взъерошил мне волосы, и я почувствовала: мой ход. Хватит отсиживаться под столами и отмалчиваться! И я воскликнула:

– Бабушка, познакомься, это мой Андрюша!

– Уже знакомились, – буркнул он, не собираясь оттаивать.

Бабушка Алико посмотрела на него с прищуром, затем перевела взгляд на меня, словно ожидала, кого я выберу. Нет уж, никого я выбирать не стану! Я хочу счастье целиком, оптом, без скидок и в полную цену! Я не мячик от пинг-понга и не тряпичная кукла, которую тянут в песочнице в разные стороны! И я совершенно не готова лишаться ни одного, ни одного. Вот ещё! Только-только в жизни появились они – те, в кого я смогла влюбиться до безумия, и которые полюбили меня, несмотря на все причуды, интеллигентность и непроходимую барашковость. Я даже возмутилась до глубины души: я их люблю, а они бодаться!

А потому я сказала, обнимая Андрюшу одной рукой и протягивая бабушке другую:

– Вы неправильно знакомились. Сейчас будет правильно! Бабушка, это мой самый-самый на свете лучший и любимый муж! Мы ещё не расписались, но это не имеет никакого значения! Потому что я ни за кого другого на свете не выйду. Скорее устрою ещё обвал! Три. А ты, мой прекрасный муж, знай, это моя самая-самая прелучшая на свете бабушка восьмидесятого уровня! Я всегда о такой мечтала! Она просто фантастическая и умеет выливать кофе прямо в постель. Как в анекдоте!

Он посмотрел на меня недоуменно и спросил:

– То есть?

– Это когда совсем плохо, – кивнула я, – когда плачешь и плачешь навзрыд, и остановиться не можешь… Очень помогает!

Он сглотнул и закусил губу.

– Из-за меня? – Я не успела ответить, а он произнёс: – Прости меня, Катя…

– Я не сержусь.

Андрюша скользнул взглядом по мне, перевёл его на бабушку, которая по-прежнему молчала и только смотрела на нас. С любовью. Гнева и возмущения больше в её глазах не было, зато одобрения – через край.

Андрей помолчал полсекунды, позади него фоном из машин начали выскакивать люди. А мой царевич добавил:

– В таком случае, Алико Вахтанговна, я вас понимаю. Отчасти. И готов вам даже простить все ваши козни: охранников, баранов, Тамаза…

– Тамаза? – невинно вскинула брови бабушка. – Какого такого Тамаза?

Я хихикнула:

– Того, который отвёз Андрюшу к азербайджанской границе.

– К монастырю Давид-Гореджо, – добавил мой царевич иронично. – Очень живописные места! Особенно для олухов иностранцев.

– Зачем тебе Давид-Гореджо? Красиво, но это другой сторона совсем, – развеселилась бабушка.

– Именно, – ехидно улыбнулся Андрюша.

– Далеко-о-о, – протянула бабушка, коварно улыбаясь. – Вах, далеко! Но ты тут! – она хлопнула его по плечу. – Мáладецъ!

– Алико Вахтанговна, при всём моём уважении, вам не кажется, что нам с вами нужно ещё раз поговорить? – заметил Андрюша на удивление дипломатично.

Люди из автомобилей в свете фар направлялись к нам. Их было до странности много. О, а тот в бело-чёрном случайно не Гига?! Я сощурилась, пытаясь разглядеть.

– Так уже говорим, дорогой, – ответила бабушка. – Хорошо говорим. Только немножко неудобна. Гори, ветер, ночь…

Я поёжилась. И правда, я была не против отправиться в тепло, уют и съесть что-нибудь. Я когда нервничаю, всегда хочу есть, а тут эти гонки, Бадри, скалы на голову. Я плотоядно взглянула на барана в кузове внедорожника за спиной тактично стоящего в сторонке полицейского. Хотя нет, барана жалко… Он почти наш символ, вместо свадебного голубя. Андрей снял пиджак и накинул мне на плечи, я поняла, что больше никогда не смогу есть баранину. От концентрированного овечьего запаха зачесался нос.

– И тем не менее, зачем откладывать на потом, когда есть такая возможность? – хитро прищурился мой царевич. – У вас ведь вообще большие возможности… Да-да, Алико Вахтанговна, я всё о вас знаю, можно не притворяться.

У бабушки с изумлением изогнулась бровь, но она не ответила, ждала продолжения.

– Вы «Крёстная мать», – резюмировал Андрюша не понятно, к чему.

– Вайме, – бабушка развела руками, – Витя Геннадьевич тебе сказал всё-таки! А не хотел говорить…

– Всегда лучше знать правду, – твёрдо ответил Андрей. – И, думаю, вы не будете от Кати скрывать. Такое не скрывают, согласитесь? Я вообще считаю, что в семье не место обману. Так как, сами скажете всю правду или мне рассказать?

Я засмущалась. Он догадался обо всех планах бабушки по завоеванию меня? Конечно, догадался! Ой, что сейчас будет!

Однако бабушка Алико совершенно не соответствуя Андрюшиному обличительному тону ласково покачала головой, с удовольствием похлопала толстенькими ладошками, сверкая бриллиантом, и призналась:

– Канечно скажу, чего ж и не сказать?! Это я, Кати, твой Андрюша образование в Оксфорд оплатил. Но только ты не прав, дорогой, я тут не мать скорее, а крёстная бабушка.

Андрей опешил:

– Э-э… в смысле?

– Вайме, как же, дорогой? – крякнула бабушка Алико. – Ты же сам это сказал про «крёстный мама». Тут целый путаница вышел, как в кино. Длинно, но слушай. Мой сыночек Георги был твой крёстный. Потом он с Витя Геннадьевич поссорился из-за твоей мамы, Кати, потому что Витя Геннадьевич ему что-то плохое про Лилю рассказал. А Георги был горячий очень. Вскипел и совсем дружить перестал с Витя. Уехал. И свой крёстный сыночек – тебе, Андрюша, никак не помогал, подарки не дарил. Очень злой был на Витя. А потом Георги всё-таки без Лиля не выдержал, поехал к ней и забрал её в Дубай, отдохнуть, покататься. Она ему не сразу поверил, и мама её был очень против Георги, на порог его не пускал. Но потом всё хорошо стало, Георги мне фото прислал – Кати видел, – где они счастливые! Очень! – бабушка скорбно вздохнула. – Но самолёт разбился. И твой крёстный папа не стало. Я долго был грустный. Такое горе! Сам не в себе, тоже злой был и на Витя, и на маму девочка этот Лиля, и на самолёт. Я даже аэрокомпания засудил крепко, дело выиграл, только про сыночек и думал. Поэтому мне Нани не показал открытка последний от Георги из Дубай, ведь я был совсем сумасшедший, а открытка уже после похорон пришёл. Много лет спустя я нашёл её спрятанный в книжка. Нани мне тихо на стол её подложил. Там Георги писал, наизусть теперь помню: «Мама, я женюсь! Жди невестку! Она потрясающая! Не ругайся, мы приедем с сюрпризом! Думаю, тебе он (она) очень понравится!» – Бабушка погладила меня по плечу, продолжая цитировать. – «И на Витьку больше не сержусь вообще, он же как лучше хотел. Приглашу его с женой, и крестника моего – подарков ему надарю! Он в три года уже по-английски шпарит – знает двадцать слов! Подарю ему БигБен и что-нибудь сильно английское! Много гостей будет из Ростова, мама, готовь свадьбу!»